Абсолютное оружие - Страница 176

К оглавлению

176

– Как вы себя чувствуете, сэр?

– Все хорошо?

– Вы в состоянии говорить, сэр? Если нет, качните головой. Или моргните.

Они жадно смотрели.

Профессор Мейер сглотнул, привыкая к новому нёбу, языку и горлу. Наконец произнес очень сипло:

– Мне кажется… Мне кажется…

– Ура! – закричал Кассиди. – Фельдман, вставай!

Фельдман соскочил с кушетки и бросился за очками.

– Он уже пришел в себя? Разговаривает?

– Да, он разговаривает! Фредди, мы победили.

Фельдман нашел очки и кинулся к операционному столу.

– Можете сказать еще что-нибудь, сэр? Все что угодно.

– Я… Я…

– О боже, – выдохнул Фельдман. – Кажется, я сойду с ума.

Трое разразились нервным смехом. Они окружили Фельдмана и стали хлопать его по спине. Фельдман тоже засмеялся, но затем зашелся кашлем.

– Где Кент? – крикнул Кассиди. – Он удерживал осциллограф на одной линии в течение десяти часов.

– Отличная работа, черт побери! Где же он?

– Ушел за сандвичами, – ответил Люпович. – Да вот он.

– Кент, все в порядке!

На пороге появился Кент с двумя бумажными пакетами и половиной бутерброда во рту. Он судорожно сглотнул.

– Заговорил?! Что он сказал?

Раздался шум, и в операционную ввалилась толпа людей.

– Уберите их! – закричал Фельдман. – Где этот полицейский? Сейчас никаких интервью.

Полицейский выбрался из толпы и загородил вход.

– Вы слышали, что говорят врачи, ребята?

– Нечестно, это же сенсация!

– Его первые слова?

– Что он сказал?

– Он действительно превратился в собаку?

– Какой породы?

– Он может вилять хвостом?

– Он сказал, что чувствует себя отлично, – объявил полицейский, загораживая дверь. – Идем, идем, ребята.

Под его растопыренными руками прошмыгнул фотограф. Он взглянул на операционный стол и пробормотал:

– Боже мой!

Кент закрыл рукой объектив, и в этот миг сработала вспышка.

– Какого черта?! – взревел репортер.

– Вы счастливейший обладатель снимка моей ладони, – саркастически произнес Кент. – Увеличьте его и повесьте в музее современных искусств. А теперь убирайтесь, пока я не сломал вам шею.

– Идем, ребята, – строго повторил полицейский, выталкивая газетчиков. На пороге он обернулся и посмотрел на профессора Мейера. – Просто не могу поверить! – прошептал он и закрыл за собой дверь.

– Мы кое-что заслужили! – воскликнул Кассиди.

– Да, это надо отметить!

Профессор Мейер улыбнулся – мысленно, конечно, так как лицевая экспрессия была ограничена.

Подошел Фельдман.

– Как вы себя чувствуете, сэр?

– Превосходно, – осторожно произнес Мейер. – Немного не по себе, пожалуй…

– Но вы не сожалеете? – перебил Фельдман.

– Еще не знаю, – сказал Мейер. – Я был против из принципа. Незаменимых людей нет.

– Есть. Вы. – Фельдман говорил с горячей убежденностью. – Я слушал ваши лекции. О, я не претендую на понимание и десятой части, математическая символика для меня только хобби. Но ваши знаменитые…

– Пожалуйста, – выдавил Мейер.

– Нет, позвольте мне сказать. Вы продолжаете труд Эйнштейна. Никто больше не в состоянии закончить его. Никто! Вам нужно было еще пару лет существовать в любой форме. Человеческое тело пока не хочет принимать гостя, пришлось искать среди млекопитающих…

– Не имеет значения, – оборвал профессор. – В конце концов, главное – интеллект. У меня слегка кружится голова.

– Помню вашу последнюю лекцию в Гарварде, – сжав кулаки, продолжал Фельдман. – Вы выглядели таким старым! Я чуть не заплакал – усталое изможденное тело…

– Не желаете выпить, сэр? – Кассиди протянул стакан.

Мейер засмеялся.

– Боюсь, мои формы не приспособлены для стаканов. Лучше блюдечко.

– Ух, – вырвалось у Кассиди. – Правильно! Эй, несите сюда блюдечко!

– Вы должны нас простить, сэр, – извинился Фельдман. – Такое ужасное напряжение. Мы сидели в этой комнате почти неделю, и сомневаюсь, что кто-нибудь из нас поспал восемь часов за это время. Мы чуть не потеряли вас…

– Вот! Вот блюдечко! – вмешался Люпович. – Что предпочитаете, сэр? Виски? Джин?

– Просто воду, – сказал Мейер. – Мне можно подняться?

– Позвольте…

Люпович легко снял его со стола и опустил на пол. Мейер неуверенно закачался на четырех ногах.

– Браво! – восторженно закричали врачи.

– Мне кажется, завтра я смогу немного поработать, – сказал Мейер. – Нужно придумать какой-нибудь аппарат, чтобы я смог писать. По-моему, это несложно. Очевидно, возникнут и другие проблемы. Пока мои мысли еще не совсем ясны…

– Не торопитесь.

– О, только не это! Нам нельзя потерять вас.

– Какая сенсация!

– Мы напишем замечательный отчет!

– Совместный или каждый по своей специальности?

– И то и другое. Они никогда не насытятся. Это же новая веха в…

– Где здесь ванная? – спросил Мейер.

Врачи переглянулись.

– Зачем?

– Заткнись, идиот. Сюда, сэр. Позвольте, я открою вам дверь.

Мейер следовал за ними по пятам, всем существом ощущая легкость передвижения на четырех лапах. Когда он вернулся, горячо обсуждались технические аспекты операции.

– …никогда не повторится.

– Не могу с тобой согласиться. То, что удалось однажды…

– Не дави философией, детка. Ты отлично знаешь, что это чистая случайность. Нам дьявольски повезло.

– Вот именно. Биоэлектрические изменения необратимы…

– Он вернулся.

– Ему не следует много ходить. Как ты себя чувствуешь, миляга?

– Я не миляга, – прорычал профессор Мейер. – И между прочим, гожусь вам в дедушки.

– Простите, сэр. Мне кажется, вам лучше лечь.

176