Гелсен чувствовал себя как нельзя лучше. Страж-птицы работают превосходно. Число убийств уже сократилось вдвое и продолжает падать. В темных переулках больше не подстерегают никакие ужасы. После захода солнца незачем обходить стороной парки и спортплощадки.
Конечно, пока еще остаются грабежи. Процветают мелкие кражи, хищения, мошенничество, подделки и множество других преступлений.
Но это не столь важно. Потерянные деньги можно возместить, потерянную жизнь не вернешь.
Гелсен готов был признать, что он неверно судил о страж-птицах. Они и вправду делают дело, с которым люди справиться не могли.
Именно в это утро появился первый намек на неблагополучие.
В кабинет вошел Макинтайр. Молча остановился перед шефом. Лицо озабоченное и немного смущенное.
– Что случилось, Мак? – спросил Гелсен.
– Одна страж-птица свалила мясника на бойне. Чуть не прикончила.
Гелсен минуту подумал. Ну да, понятно. Обучающееся устройство страж-птицы вполне могло определить убой скота как убийство.
– Передайте на бойни, пускай там введут механизацию. Мне и самому всегда претило, что животных забивают вручную.
– Хорошо, – сдержанно сказал Макинтайр, пожал плечами и вышел.
Гелсен остановился у стола и задумался. Стало быть, страж-птица не знает разницы между убийцей и человеком, который просто исполняет свою работу? Похоже, что так. Для нее убийство всегда убийство. Никаких исключений. Он нахмурился. Видно, этим самообучающимся устройствам еще требуется доводка.
А впрочем, не очень большая. Просто надо сделать их более разборчивыми.
Он опять сел за стол и углубился в бумаги, стараясь отогнать давний, вновь пробудившийся страх.
Преступника привязали к стулу, приладили к ноге электрод.
– О-о, – простонал он, почти не сознавая, что с ним делают.
На бритую голову надвинули шлем, затянули последние ремни. Он все еще негромко стонал.
И тут в комнату влетела страж-птица. Откуда она появилась, никто не понял. Тюрьмы велики, стены их прочны, на всех дверях запоры и засовы, однако страж-птица проникла сюда…
Чтобы предотвратить убийство.
– Уберите эту штуку! – крикнул начальник тюрьмы и протянул руку к кнопке.
Страж-птица сбила его с ног.
– Прекрати! – заорал один из караульных и хотел сам нажать кнопку.
И повалился на пол рядом с начальником тюрьмы.
– Это же не убийство, дура чертова! – рявкнул другой караульный и вскинул револьвер, целясь в блестящую металлическую птицу, которая описывала круги под потолком.
Страж-птица оказалась проворнее, и его отшвырнуло к стене.
В комнате стало тихо. Немного погодя человек в шлеме захихикал. И снова умолк.
Страж-птица, чуть вздрагивая, повисла в воздухе. Она была начеку.
Убийство не должно совершиться!
Новые сведения мгновенно передавались всем страж-птицам. Никем не контролируемые, каждая сама по себе, тысячи страж-птиц восприняли эти сведения и начали поступать соответственно.
Не допускать, чтобы одно живое существо ломало, увечило, истязало другое существо или иным способом нарушало его жизнедеятельность. Дополнительный перечень действий, которые следует предотвращать.
– Но, пошла, окаянная! – заорал фермер Олистер и взмахнул кнутом.
Лошадь заартачилась, прянула в сторону, повозка затряслась и задребезжала.
– Пошла, сволочь! Ну!
Олистер снова замахнулся. Но кнут так и не опустился на лошадиную спину. Бдительная страж-птица почуяла насилие и свалила фермера наземь.
Живое существо? А что это такое? Страж-птицы собирали все новые данные, определения становились шире, подробнее. И понятно, работы прибавлялось.
Меж стволами едва виднелся олень. Охотник поднял ружье и тщательно прицелился.
Выстрелить он не успел.
Свободной рукой Гелсен отер пот со лба.
– Хорошо, – сказал он в телефонную трубку.
Еще минуту-другую он выслушивал льющийся по проводу поток брани, потом медленно опустил трубку на рычаг.
– Что там опять? – спросил Макинтайр.
Он был небрит, галстук развязался, ворот рубашки расстегнут.
– Еще один рыбак, – сказал Гелсен. – Страж-птицы не дают ему ловить рыбу, а семья голодает. Он спрашивает, что мы собираемся предпринять.
– Это уже сколько сотен случаев?
– Не знаю. Сегодняшнюю почту я еще не смотрел.
– Так вот, я уже понял, в чем наш просчет, – мрачно сказал Макинтайр.
У него было лицо человека, который в точности выяснил, каким образом он взорвал земной шар… но выяснил слишком поздно.
– Ну-ну, я слушаю.
– Все мы сошлись на том, что всякие убийства надо прекратить. Мы считали, что страж-птицы будут рассуждать так же, как и мы. А следовало точно определить все условия.
– Насколько я понимаю, нам самим надо было толком уяснить, что за штука убийство и откуда оно, а уж тогда можно было бы все как следует уточнить. Но если б мы это уяснили, так на что нам страж-птицы?
– Ну, не знаю. Просто им надо было втолковать, что некоторые вещи не убийство, а только похоже.
– А все-таки почему они мешают рыбакам? – спросил Гелсен.
– А почему бы и нет? Рыбы и звери – живые существа. Просто мы не считаем, что ловить рыбу или резать свиней – убийство.
Зазвонил телефон. Гелсен со злостью нажал кнопку селектора.
– Я же сказал: больше никаких звонков. Меня нет. Ни для кого.
– Это из Вашингтона, – ответил секретарь. – Я думал…
– Ладно, извините. – Гелсен снял трубку. – Да. Очень неприятно, что и говорить… Вот как? Хорошо, конечно, я тоже распоряжусь.
И дал отбой.
– Коротко и ясно, – сказал он Макинтайру. – Предлагается временно прикрыть лавочку.